Михаил Боярский: «Мелка душонка стала, и произведения культуры такие же»

Фото: Александр КАТЕРУША

«Комсомолка» пообщалась с Михаилом Сергеевичем после постановки «Интимная жизнь». Артист был суров и серьезен, и даже ни разу не улыбнулся. То ли из-за того, что на интервью он соглашается не часто, и вообще себя называет мизантропом, то ли оттого что актер едва успел перевести дух после двухчасового спектакля.

«ИНТИМНАЯ ЖИЗНЬ» ЗАКОНЧИТСЯ В ЭТОМ ГОДУ

— Спектаклю «Интимная жизнь» уже больше 18 лет. Вы говорили уже ни раз, мол, пора с ним прощаться. Но продолжаете каждый раз. Как же так?

— Виноваты не мы, а те, кто просят, чтобы мы его играли. Я бы с удовольствием с ним распрощался, но администрации городов и даже стран просят приехать на гастроли именно с этим спектаклем. Почему – не могу понять. Наверное, кому-то нравится. Но у нас же есть другие спектакли. Нет, требуют только этот, и в Петербурге всегда аншлаги. Никто из нас за спектакль не держится. У нас есть репертуар и новые спектакли. Пока мы соглашаемся играть «Интимную жизнь», но, думаю, в этом году закончим.

— Такой возраст для спектакля это плохо или хорошо?

— Хорошо, что подобных спектаклей-долгожителей ни у меня, ни у моих друзей не было. Это плюс, а не минус. Спектакль до сих пор жив. Значит, мы поддерживаем его в хорошей форме.

— С годами спектакль меняется?

— В худшую сторону. Но идет долго потому, что мы не дали ему развалиться. То есть мы никогда не халтурим. Редко было, когда мы играли его десять раз подряд. А такое было, когда мы выезжали за Полярный круг и играли подряд 10 дней. Там приходится играть каждый день, даже по два раза. Было такое в Америке, в Германии, в Израиле. Это не всегда полезно, хотя при наличии опыта, уже имеющегося – это тоже проверка на профессионализм. И проверка достаточно сложная. А так приходится играть его раз или два в месяц.

— Устаете от спектакля и вообще, можно ли устать?

— Нет. Я не футболист, поэтому для меня каждый спектакль - это профессиональная работа. Я не могу себе позволить не играть. Нет, нет.

— Намекаете, что футболисты могут себе позволить?

— Да. Во многих профессиях есть такой момент. Думаю я не один такой артист, который перед зрителем ответственен. Мне никак нельзя распускаться.

— А для вас «Интимная Жизнь» - это особенная работа?

— Пожалуй, нет. Я не считаю, сколько раз мы его сыграли, но каждый раз, выходя на сцену, все возникает как первый раз. Более уверенно чувствуешь себя на сцене. Да, уверенность приобретается, а не исчезает. Определенный покой, который необходим на сцене, существует именно благодаря этому спектаклю. То есть ты знаешь, как можно подготовить спектакль, так, чтобы работать на 100 процентов.

Есть премьерный спектакль, когда излишне нервничаешь, когда недостаточно хорошо знаешь текст, когда меняются партнеры. Излишнее волнение мешает полноценному существованию на сцене. Но в «Интимной жизни» все настолько уверенно и в партнерах, и в декорациях, и в мизансценах, что можно играть с наслаждением.

— Этот уют и спокойствие на сцене не оттого ли, что играете вы месте с женой?

— Ни в коем случае. Я играл в этом же спектакле с другими партнерами, когда женщины были в положении, партнерши менялись. С Сергеем Мигицко мы всегда на сцене, а девочки менялись. Я лучше себя чувствую, когда состав постоянный и основной. Но в смене есть свой интерес. Ведь все, что происходит на сцене – это всегда интересно, сколько бы ты ни играл. Я не знаю, сколько раз сыграли «Принцессу Турандот» в Театр Вахтангова – за тысячу перевалило и до сих пор, наверное, играют. Так что есть спектакли, которые живут гораздо дольше, чем наш.

ЛУЧШЕ ЧИТАТЬ, ЧЕМ СМОТРЕТЬ

— Вы как-то сказали: «Самое интересное, что было в театре, я уже сыграл». Сегодня вы тоже так ощущаете?

— У меня достаточно большой опыт работы в театре. Я играл и комедии, и трагедии, и второстепенные роли, и главные. Играл с великими артистами и со студентами. Опыт разный есть. И мне достаточно того, что я сыграл. Еще я уже не очень… Я не жадный и не голодный. Я знаю артистов, которые до последних дней жаждут чего-то еще и еще - и я им завидую. Но сегодня для меня жизнь интереснее, чем театр.

— Почему?

— Повзрослел. Нужно распределять свои желания на всю жизнь. А она не такая уж и длинная. Отдать себя великому служению искусства или почувствовать прелесть жизни, которая состоит не только в работе? Я предпочитаю жизнь. Чтобы я узнал, что такое дети и внуки, жена, природа, восход, закат и так далее. Моему внуку Андрею скоро будет два года. Он радует меня – великолепно с ним проводим время, гуляем.

Театр меня волнует меньше. Хотя как врач, я обязан оказать первую помощь больному, сколько бы ни работал врач. Но я не хотел бы быть до конца работником «Скорой помощи».

— Только не надо говорить, что в ближайшее время вы совсем все оставите.

— Если бы была такая возможность, я бы с удовольствием это сделал. Но инерция еще есть достаточно серьезная, есть приглашения, и проекты достаточно серьезные. В театре я еще не доиграл – это спектакль «Смешанные чувства», который мы играем всего год. Его сыграли мы раз 70, но я не наелся еще им. А предложения в новых? Антрепризы я не люблю. Никуда не поеду из города, в Москву не поеду. Есть занятия любопытные.

— Сейчас в кино часто зовут сниматься?

— Нет, настолько привыкли, что я отказываюсь в основном, что приглашают чрезвычайно редко и только те, с кем я уже работал. К примеру, Бортко или Кавун – есть режиссеры, с которыми меня связала судьба. Соглашаюсь, если интересно. А так – наелся. Пусть на этом поприще работают те, кто голоден. Тем более что сценариев интересных я давно не встречал.

Есть композиторы, которые просят что-то записать. Есть мультипликаторы, которые просят озвучить. Сейчас всегда пишут, мол, фильм озвучивал такой-то. Но я помимо Табакова, который озвучивал Кота Матроскина, попаданий в персонаж больше особо не видел. Хотя нельзя не вспомнить Вицина, Ливанова, Папанова. Это люди – больше чем мультипликационный персонаж. Остальные – ну так, интересная работа.

Я сам много чего озвучивал, но не запоминаю. Интересно, когда можно самому поработать. Тебя выбирают, а ты ставишь условия – делаю так, как хочу, или вообще не делаю. И они дают возможность. Тогда можно самому написать песню, подделать слова, создать характер. Мне всегда достаются странные звери: коты, львы. Были еще охотники-браконьеры, в общем, всякая нечисть. Хотя нет, как-то я озвучивал положительного персонажа, Иванушку-дурачка: «Ах, если бы сбылась моя мечта, какая жизнь настала бы тогда!» (негромко поет).

Художественные фильмы хорошие и интересные есть, но, наверное, я не очень умею их отбирать. Когда приходится смотреть все подряд, то большинство из картин очень низкого уровня. Я до сих пор доверяю актерам и режиссерам, которые заняты в кино. Но последнее время не могу сказать, что получил максимально удовольствие от того, что посмотрел. Читать лучше! Тут более верные друзья-писатели, которых я люблю и знаю. Не всего Достоевского перечел, не всего Чехова и Гоголя. А современных писателей я практически не читаю – так, перелистываю, чтобы быть в курсе. Но сразу понимаю – слава богу, что не начал читать.

«БИБЛИЮ НУЖНО ЧИТАТЬ ОТ А ДО Я»

— И что читаете сейчас?

— Только что прочел Шмита «Евангелие от Пилата», сейчас читаю «Ложится мгла на старые ступени» - роман Александра Павловича Чудакова. Библию надо читать! Я к этому готовлюсь. Потому что всегда урывками, всегда неполноценно. А хочется сосредоточенно и серьезно углубиться в изучение материала. От А до Я и каждый день. А когда самолет или поезд, когда переезды – это уже не совсем так.

— А как готовиться к чтению Библии?

— Освободить время, не читать ничего лишнего, не смотреть телевизор, не читать журналы. Внимательно отнестись к тому, что делаешь.

— Чем вы сейчас заняты, если съемок в кино нет?

— Все пристают ко мне по поводу бенефиса к юбилею. Я пока отбрыкиваюсь всячески. Не очень к этому отношусь серьезно.

— Отчего же?

— Не хочется быть смешным – это раз. Я не понимаю, а для чего вообще это делается? Понимаю – кому-то хочется заработать денег, занять эфирное время, удачно продать концерт. Ну вот – сейчас в 85 лет ушел отец Владимир и он не отмечал свое 85-летие и уход с поста Владыки Санкт-Петербургского и Ладожского. По-моему он очень грамотно служил городу и стране, никогда ничего не отмечал. А у нас какое-то сумасшествие по поводу дней рождения, дней рождения детей и любых других поводов. Тридцать лет граненому стакану – да не важно что, лишь бы был повод. Мне кажется, что и без этого можно прожить спокойно.

— Это то, что называется «скромнее надо быть»?

— Да не скромнее! Просто мне этого не нужно. Но нужно многим, кроме меня. Я не хочу. А мне говорят – ну как же так? А мне не интересно. Предложите сценарий, материал, режиссерский ход. Нет. Они говорят: «Соберем друзей. Вы скажете о них. Они о вас. Плюс фрагменты из фильмов». Все это уже было и меня не волнует.

«НАМ НЕ ХВАТАЕТ НРАВСТВЕННОГО НАЧАЛА»

— 2014-й год объявлен Годом культуры, хоть и не все об этом знают. А какой культуры нам не хватает?

— Я никогда не предполагал, что остальные года были годами некультуры. Просто не знал об этом. Нам не хватает нравственного начала во всем. Понятия совести, чести и достоинства, которые сегодня почему-то обобщают одним словом патриотизм. Патриотизм русского офицера и патриотизм боксера или хоккеиста – это разные вещи. Это воспитание, которое дано православием, родителями, прекрасными учителями и книгами. Вот такой культуры уже нет и быть не может. Это потеря, которая не вернется.

— Культурный человек — это кто?

— Слово странное – культурный. Культура – это то духовное, что воплощается в материальное. Богатый духовно человек не может создать произведение некультурное. Но теперь, поскольку мелка душонка стала, то и произведения культуры такие же.